Он вошел в историю отечественного футбола как автор первого гола в финалах Кубка СССР. С хрусталь­ным призом у нападающего вообще особые отношения. Лев Филатов писал: «Алексей Соколов в 47-м сыграл свой пятый победный финал (в 1936 году - за «Локомо­тив», остальные - за «Спартак»). Это то, что принято называть личными рекордами, которые тем хороши, что украшают команду, иллюминируют ее успех».

Продолжая список достижений форварда, Николай Старостин замечает: «Если к этому добавить две награ­ды за выигрыш первенства страны, то Алексея Соколо­ва по справедливости можно считать футболистом с редкостными боевыми заслугами». И дальше спарта­ковский патриарх пишет: «Алексей Соколов был апос­толом системы «дубль-ве», идеальным инсайдом схемы, которая требовала почти невозможного - успевать защищать свои ворота и штурмовать чужие. И он это делал. Вряд ли кто мог сравниться с ним по боевитости и объему работы на поле. Он великолепно играл голо­вой, как правило, выигрывал все физические схватки, не знал, что такое компромисс. Это был спортсмен же­лезного характера и несокрушимой воли».

В 1938 году, только что перейдя в «Спартак», Со­колов стал лучшим бомбардиром команды, уступив в Кубок СССР из рук капитана - Василия Соколова. общем списке лишь Александру Пономареву и разделив второе место с Григорием Федотовым. Уже сам факт соперничества с такими мастерами говорит о многом.

Показательно, что Алексей Холчев очерк, посвященный Соколову, назвал так: «Он играл для людей». И объяснял смысл заголовка: «Игра была для него наслаждением, он упивался ею и, подобно флибустьеру, жаждущему морского боя, искал в ней самые острые, яркие и захватывающие продолжения, беззаветно и бесстрашно отдаваясь им. Дотянуться до немыслимо далекого мяча, до предела оттянув носок ноги и сделав шпагат; или броситься вниз, в частокол ног и, угадав в этой круговерти движение мяча, переправить его головой в ворота; или, наоборот, выпрыгнуть выше всех, пусть даже очень рослых игроков, и с этой высоты зряче вонзить мяч лбом в сетку; или, заметив расслабленность вратаря, мгновенно сгруппировать тело и ошеломляющим всех боковым ударом с лета метров с 30 забить мяч в верхний угол ворот - все эти зарисовки, сделанные мною по памяти, дают наглядное представление о стиле игры Алексея Соколова».

Своим учителем Соколов называл Петра Исакова, среди вратарей-современников выделял Владислава Жмелькова. Самым главным в футболе считал понимание игры: «Причем возникает оно мгновенно. Только что ты не думал об этом. И вдруг раз - озарение!» Но при этом понимал, что без соблюдения режима и по­стоянных тренировок ничего не достичь, и на занятиях всегда вык­ладывался полностью. А если был выходной день, брал велосипед и проезжал на нем километров пятьдесят.

Как и многим другим мастерам того времени, проявить себя в полной мере Алексею помешала Великая Отечественная война. Футболист работал на оборонном заводе, а после смены играл на первенство Москвы. Болельщики долго вспоминали, как однажды в Лефортовском парке он так поразил верхний угол, что мяч вырвал сетку, обвился ею и повис под перекладиной.

У спартаковцев разных поколений Алексей Геннадьевич пользовался непререкаемым авторитетом. Когда в 1971 году крас­но-белые в двухдневной борьбе выиграли Кубок СССР, Соколов первым пришел в раздевалку поздравить Никиту Симоняна и его команду. Интересовался его мнением и Николай Старостин, вспо­минавший такой случай:

«Позже Алексей Геннадьевич Соколов тренировал иногород­нюю команду мастеров. Я часто с ним советовался. Например, спра­шиваю его, приглашать ли в «Спартак» одного молодого форварда из Подмосковья.br/> - Не советую, - как всегда пылко ответил несгибаемый ветеран. -Это не то, что нужно. На центре поля хорош, а в чужую штрафную носа не сунет... Боится, что ему там бо-бо сделают. Не приглашайте, Николай Петрович. Из таких толку не будет. Одна видимость. С мячиш-ком обращаться они понаторели, а голы забивать не приучены. Или смаку в этом не чувствуют, или ножками рисковать побаиваются...

И я, зная цену словам маститого спартаковца, подмосковную звезду не взял».

Несгибаемый на поле, в жизни Соколов был человеком искрен­ним и добродушным, не любившим что-то просить для себя. Таким и запомнился тем, кто его знал.