Об игре этого футболиста всегда были самые восторженные отзывы. Никита Симонян отмечал:
«Вообще надо сказать, что «Спартак» пятидесятых
годов превосходил другие команды в техническом отношении, тактическом,
в игровом мышлении. Никто из спартаковцев не ограничивался лишь рамками
заданной роли, демонстрировал широкий диапазон действия. Так играли
Нетто, Сальников, Огоньков...
Михаил Огоньков. Левый фланг обороны. Высокая
скорость, жесткость в единоборстве, в отборе мяча. Хорош был в
подыгрыше. Неслучайно Гавриил Дмитриевич Качалин фактически из
дублирующего состава включил его в первую сборную страны... По сей
день считают, что в нашем футболе он лучший крайний защитник всех
времен».
Журналист Мартын Мержанов в своей книге «Играет
«Спартак» дал Огонь-кову такую характеристику: «Умел хорошо отбирать
мяч, легко его обрабатывать и точно передавать партнерам. Он всегда был
зачинателем контратак».
На его карьере, как и на судьбе другого олимпийского
чемпиона Бориса Татушина, сказалось так называемое дело Эдуарда
Стрельцова. В тот роковой день 58-го они встретились в ателье, где
футболистам сборной СССР, готовившейся дебютировать на чемпионате
мира, нужно было примерить парадные выездные костюмы. Юрист Андрей
Сухомлинов, готовивший годы спустя материалы по реабилитации, писал:
«Стрельцов вспоминал потом, что приехал из дома на такси, свою «Победу»
он отдал в ремонт. Здесь встретился с Михаилом Огоньковым, который был
на своем «Москвиче». Они дружили, хотя играли за разные команды:
Огоньков за «Спартак», а Стрельцов за «Торпедо», руководство которого
не поощряло этой дружбы, мол, спутался с Огоньковым. Болтали о том, что
«Спартак» переманивает Стрельцова к себе, а тот хочет согласиться на
это из-за своего друга Огонькова». События, последовавшие затем,
привели к тому, что Стрельцов оказался в местах лишения свободы, а
спартаковцы попали под длительную дисквалификацию и потеряли звание
заслуженных мастеров спорта.
Согласно материалам Сухомлинова, печальной судьбы
товарища Огоньков избежал лишь благодаря порядочности следователя
Эльвиры Мироновой, которая действительно стремилась установить истину,
заново провела допросы и очные ставки, и в результате уголовное дело
было прекращено.
Возвращение Михаила состоялось, когда Симонян был уже
тренером красно-белых. Он вспоминал об Огонькове: «Вернувшись в
большой футбол в 1961 году, начал с игр за дублирующий состав. Наши
первые матчи проводились в Средней Азии. И вот встреча с дублем
«Кайрата» близилась к концу, Михей играл здорово, и я принял решение
выпустить его на замену в основе. И - о ужас! Огоньков упал, как
подкошенный, после неудачного столкновения с соперником, получил
тяжелейшую травму. Его прямо с игры отвезли в больницу, и врачи удалили
Мише почку. Он вынужден был повесить бутсы навсегда».
Но этот яркий игрок еще послужил родному флагу - уже
в качестве тренера детской спартаковской школы. Учениками Огонькова
были такие мастера, как Алексей Прудников, Владимир и Виктор
Букиев-ские, Виктор Самохин. Последний рассказывал:
- В чемпионатах Москвы в своем возрасте наша команда шесть лет подряд
была первой, и заслуга Огонькова в этом огромна. Михаил Павлович был
необыкновенно добрым человеком. Он никогда не повышал голос на
мальчишек, но при этом был требовательным, особенно в части игровой
дисциплины. При проведении «двусторонок» часто останавливал игру и
просил объяснить, почему парень поступил так, а не иначе. Ведь главным
в футболе Михаил Павлович считал творчество. Он требовал от учеников, в
первую очередь, думать на поле.
Конечно, не каждый мальчишка, которого тренировал Огоньков, достиг затем высот на поле. Но в жизни затем многие не затерялись.
Огоньков рано ушел из жизни. Судьба, к сожалению,
была несправедлива к нему и после смерти. Обстоятельства кончины
футболиста были извращены в бульварной прессе. На самом деле Михаил
Павлович умер дома. Среди детских и юношеских команд «Спартака»
проводился турнир его памяти.
|