Эпиграфом к рассказу об этом полузащитнике может послу­жить цитата из книги Николая Старостина «Звезды большого футбола»: «Появились новые светила. Очень колоритным ока­зался Константин Малинин, отлично сложенный спортсмен среднего роста. Последнее не мешало ему бесподобно играть го­ловой и обладать ударом, «способным забивать гвозди», - как шутили его одноклубники-спортсмены. В игре Малинина все было ясно и просто, никаких хитростей, но зато и никаких скидок на объективные условия. «Играть так играть» - вот девиз, под которым этот большой мастер прошел свой спортивный путь».

Впервые в спартаковской майке он сыграл, будучи... футбо­листом ЦДКА. Было это в 1937 году, когда турне по СССР со­вершали баски, одерживавшие одну победу за другой. И крас­но-белых решили усилить несколькими представителями других команд, одним из которых стал Малинин. Демобилизовавшись из армии, он окончательно связал свою футбольную судьбу со «Спартаком».

В те времена каждый игрок, как правило, был жестко привязан к определенной позиции на поле и очень редко менял амплуа. Универсализм Константина Ивановича отчетливо проявился тогда, когда «Спартаку» выпало проводить скандальную кубковую переигровку с тбилисским «Динамо» в 1939 году. Травма Андрея Старостина оголила пост центрального защитника, а противостоять предстояло знаменитому грузинскому форварду Борису Пайчадзе. Выбор тренеров пал на Малинина, и с задачей он справился.

Чтобы понять, каким был он в жизни, обратимся к материалам журналиста Алексея Холчева: «Среди игроков команды Малинин занимал особое место. В общении он был дружелюбен. Предельно вежлив, но несколько отстранен. В разговорах применял любимое обращение: «Друг мой!» Интеллигентность его манер воспринималась как естественная, ненаносная. Внутренний стержень не позволял ему доходить до панибратства. Его не­громкий, ровный голос значил всегда больше крика. Мне кажется: не будь в те годы активно насаждаемого повального бедствия -всем быть похожими друг на друга, Малинин носил бы безукоризненно строгую тройку, шляпу-канотье и трость с набалдашником. Было в нем что-то от английского джентльмена. Может быть, поэтому и звали его в команде Джимом». Кстати, на трибунах у полузащитника было другое прозвище - Кузнечик, полученное за высокие прыжки на опережение.

Во время Великой Отечественной войны Малинин, как и многие другие спартаковцы, работал на одном из оборонных предприятий столицы и параллельно играл в первенстве Москвы.

Особого упоминания требует история с лишением звания заслуженного мастера спорта и реабилитация Константина Ива­новича сорок лет спустя. В 1950 году «Спартак» выступал в Норвегии и возвращался из турне самолетом, на борту которого многие позволили себе расслабиться. Как водилось в то время, группу сопровождал представитель госбезопасности, и нача­лось разбирательство: кто пронес спиртное в салон? Подо­зрения пали на Малинина, да он и сам взял все на себя, потому как собирался завершать карьеру и не хотел ставить под удар товарищей. В итоге остальные отделались незначительными санкциями, а Малинин попал под снятие звания и дис­квалификацию. Причем дело проходило под грифом «сек­ретно», и любители футбола могли лишь теряться в догадках, что послужило причиной такой строгости. Константин Иванович очень переживал случившееся, и особенно ему было обидно, что никто из знавших о его невиновности не встал на защиту. Ибо сам-то он всегда был готов помочь по­павшим в беду.

Несправедливость устранили только в 1990-м, когда инициатива клуба болельщиков «Спартака», поддержанная Никитой Симоняном и Алексеем Парамоновым, увенчалась успехом: решением коллегии Госкомспорта СССР звание заслуженного мастера спорта восстановили. Произошло это накануне 75-летия Малинина и стало для него самым доро­гим подарком. А еще в честь юбиляра в манеже в Сокольни­ках прошел турнир с участием четырех спартаковских ко­манд. Победителями оказались дублеры, опередившие сбор­ные ветеранов, юношей и болельщиков. Увы, до следующей круглой даты Константин Иванович не дожил, скончавшись за два с половиной месяца до 80-летия.