В большой футбол Ловчев ворвался со стремительностью метео­ра. Еще зимой 69-го эта фамилия ничего не говорила спартаковским болельщикам, а в мае 20-летний юноша уже сыграл свой первый матч за сборную СССР! В основном составе «Спартака» из-за травмы Анатолия Крутикова он очутился сразу, минуя дубль.

А до того была экспериментальная юношеская сборная СССР («Буревестник») под руководством Всеволода Блинкова и Виталия Артемьева. Там на Женю и обратили внимание. Однажды с врачом «Буревестника» Николаем Алексеевым, лечившим «Спартак» в звез­дной второй половине 50-х, он пошел париться в Сандуны. И в оче­реди увидели старшего тренера красно-белых Никиту Симоняна. В бане и состоялось приглашение в «Спартак» человека, о котором Ни­колай Петрович Старостин скажет: «Ловчев - идеалист».

Сам Ловчев в своем вертикальном взлете 69-го не склонен пре­увеличивать собственную роль. Говорит, что просто попал в хоро­шую компанию - Кавазашвили, Логофет, Хусаинов, Папаев, Осянин. «Требовалось только смотреть и, как губка, впитывать», - вспоминает он. Карьера Евгения развивалась столь бурно, что летом 69-го его, левого защитника национальной сборной, еще не узнавали в лицо болельщики «Спартака». После матчей он возвращался домой в Ала-бушево на электричке вместе с ними. Однажды не выдержал и начал расспрашивать: «Как вам Ловчев?» И услышал нечто поразительное: «Женька-то ничего, но вот есть у него брат Славка, играет раз в пять лучше, но пьет сколько!»

Никакого брата, естественно, не было, а по иронии судьбы более ревностного блюстителя режима, чем Евгений, трудно было сыскать. Но в минуты этих поездок и наивно-нелепых разговоров Ловчев так сроднился со спартаковскими поклонниками, что в 75-м, когда Олег Базилевич пригласит его в киевское «Динамо», он ответит: «Болельщики не поймут». Базилевич страшно удивится: «О чем ты говоришь? Какие болельщики?! Мы валютой получаем!» Однако Ловчев - единственный в то время некиевлянин в основном составе сборной - согласия на переход не даст. Может, потому и будет отцеп­лен от поездки на Олимпиаду в Монреаль за три дня до вылета. Но это произойдет шесть лет спустя. А на старте, в 69-м, Евгению с первой попытки далась высота, о которой многие безуспешно мечтают всю жизнь, - чемпионство. В 70-м он уже играл на мексиканском чемпионате мира, который окажется в его жизни единственным.

В 71-м в его жизни произошел эпизод, о котором Ловчев вспоминает по сей день. После матча в раздевалке повздорили с Симоняном. Вспылив, Евгений заявил, что уходит из «Спартака». Проигнорировал очередной сбор, на следующий матч с ЦСКА пошел по обычному зрительскому билету. А ночью Ловчеву позвонил Николай Старостин и, выслушав все его доводы, уничтожил их всего лишь одним: «Запомни, Женя, Симонян и Старостин - это еще не «Спартак». «Спартак» - это что-то неизмеримо большее».

Четыре года спустя, когда после сезона-75 Старостина бу­дут снимать с должности, Ловчев поведет весь «Спартак» в ВЦСПС. Произнесет пламенную речь о том, что начальник команды еще с Лениным встречался, что он основатель «Спартака» и носитель его духа, великолепный воспитатель. А в ответ капитан услышит: «В конце следующего сезона вы нас благодарить будете». В конце следующего сезона «Спартак» вылетит из высшей лиги...

Ловчев покинул «Спартак» в канун чемпионского 79-го. Ушел от Константина Бескова, с которым не сработался. Но беда Евгения была не в самом факте ухода, а в том, что он из­менил себе. Ловчев ушел в «Динамо».

«Назло, наверное, - рассуждал потом Евгений Серафимо­вич. - Хотя теперь понимаю, что в глазах Старостина после этого перехода, видимо, многое потерял». Думается, тем им­пульсивным переходом (в «Динамо» он пробыл лишь год с небольшим) Ловчев предопределил свою неудачу в борьбе за освободившееся после увольнения Бескова место старшего тренера «Спартака». Футбол жив догадками - так почему бы не предположить, что Старостин вспомнил: в одинаковых ситуациях Ловчев перешел в «Динамо», а Олег Романцев предпочел закончить карьеру?

Тренерская судьба в большом футболе у Ловчева не сло­жилась. Начинать ему пришлось в провинции, где не любят заезжих революционеров-«очистителей». В Куйбышеве, Че­лябинске, Майкопе он столкнулся с такой грязью, что в своем непримиримом стиле объявил: «Я слишком люблю футбол, чтобы в нем работать». А потом нашел себя в мини-футболе. Сначала в «Минкасе», затем в переименованном при его участии, разумеется, «Спартаке». В 2001 году красно-белые прервали девятилетнюю чемпионскую гегемонию «Дины».