Этому вратарю не довелось стать победителем всесоюзных первенств, но в московский «Спартак» он прибыл из днепропетровского уже в звании чем­пиона Украины. История появления Алексея Леонтьева в столице удиви­тельна сама по себе, и неслучайно Николай Старостин в книге «Звезды боль­шого футбола» описал ее во всех подробностях:

«Очень удивился тренер московского «Спартака» Петр Герасимович По­пов, когда лютым январем к нему домой заявился с фанерным чемоданчи­ком, в кепочке почти без козырька, чуть выше среднего роста паренек с ан­гельским личиком. Он, видите ли, мечтает занять место Жмелькова!

.. .И вот юноша с горящими от волнения глазами у обозначенных на стене ворот. По бокам для бросков уложены маты. В пятнадцати метрах Семенов, Степанов и Андрей (Старостин. - Прим. ред.) с их многопудовыми ударами. В действии три мяча, с особой силой и свистом отрывающиеся от де­ревянного пола.

Через пять минут «кронпринц» взмок, но геройски старается парировать каждый удар. Через десять ему предложили передышку - он отказался. Через пятнадцать минут Филиппов остановил бомбежку. Едва передохнув, парень снова в боевой стойке. Чемпионы хохочут, но в их смехе - нотки уважения.

... Вступительный экзамен продолжается, новичок получает добро за му­жество и, представьте, недурную технику. Здесь же, как на новгородском ве­че, в открытую он объявляется московским спартаковцем».

В год дебюта Леонтьев больше был дублером Анатолия Акимова. А затем грянула война, и только по ее окончании Алексей твердо стал в «Спартаке» номером один. Пожалуй, пиком его карьеры стали кубковые финалы 1946 и 1947 годов - вратарь сражался, невзирая на травмы позвоночника, после которых ему приходилось лежать на вытяжке.

Леонтьеву довелось противостоять лучшим напа­дающим того времени - Всеволоду Боброву, Григорию Федотову и другим. Вспоминал он об этом так:
- Для меня, скажу вам, Федотов был даже опаснее Боброва. То есть не опаснее - нет! Опасны были оба -и тот, и другой. Но я всегда примерно знал, как будет действовать Бобров. А Федотов - может быть, потому, что он был медлительнее в игре, - был для меня более загадочен. Сева - тот выйдет вперед и пошел обходить всех, одного за другим, и к воротам, и - бьет. Бил, надо сказать, зряче. Но я иногда угадывал, куда будет бить, и отбивал мяч.

Журналист Анатолий Мурадов, которому Леонть­ев давал это интервью незадолго до кончины, так оха­рактеризовал своего собеседника: «Суждения Леон­тьева о спорте - о футболе, в частности, - отличались свежестью, нестандартностью, подчас абсолютным несовпадением с устоявшимися взглядами. Для него не существовало авторитетов в футболе. Любое ут­верждение он тут же подвергал анализу, расчленял, препарировал. Кое-что отбрасывал сразу, в чем-то со­глашался, но обязательно с уточнением конкретных обстоятельств, деталей. Интересный собеседник, но - сложный».

А дело в том, что уйдя из футбольных ворот, Алек­сей Иванович сам стал известным репортером, работал в еженедельнике «Футбол», газете «Советский спорт». Николай Старостин отмечал: «В своих обозрениях Леонтьев не всех гладит по шерстке: бойцовский характер помог ему «к штыку приравнять перо». Алексей Леонтьев был истинным патриотом «Спартака» и в мыслях не держал поменять клуб. И когда всемогущий Василий Сталин предложил ему вы­ступать за ВВС, вратарь ответил: «Я - спартаковец и никуда переходить не хочу».