«Я первый раз увидел Павла уже в расцвете его славы, хотя ему шел лишь двадцатый год. Он покорял зрителей разнообразием своего таланта. Быстрый, сильный и ловкий Канунников показывал такие финты и удары, которые и у теперешнего зрителя, много повидавшего и избалованного, вызвали бы восхищение. В игре с петроградской сборной в 1918 году, закончившейся ее разгромом, Павел четыре раза посылал мяч в чужие ворота. Правда, тогда была пора, благоприятная для форвардов. Против пяти нападающих действовали два защитника и три полузащитника. Никаких уплотненных оборон и персональных опек изобретено еще не было. В этой ситуации Каннуников благодаря своему техническому превосходству чувствовал себя как рыба в воде.

Великолепный дриблер, на могучих ногах, Павел умел в одиночку обыграть чужую защи­ту. Я иногда приходил к выводу, что самостоятельно забивать голы ему первое время было легче, чем учить уму-разуму соратников. Только когда мы повзрослели и летами и мастер­ством, он стал играть с нами коллективно. Любой левый крайний получал удовольствие от иг­ры с ним. Ничуть не хуже участвовал Павел и в комбинациях центровой тройки». Вот так, не скупясь на похвалу, писал в конце 60-х об уникальном форварде 20-х Николай Старостин. Ес­ли бы в годы становления советского футбола существовало понятие «звезда», то первым им нарекли бы левого инсайда «Красной Пресни».

Биография Павла Канунникова, второго сына в большой семье рабочего пресненской фабрики «Лакокраска» и страстного любителя спорта, типична для эпохи зарождения русского футбола. Азы игры он постигал на пустырях Пресни, продолжил футбольное образование в Коммерческом училище, после окончания которого в 1914 году получил приглашение в Рогожский клуб спорта. Незаурядность Канунникова была заметна даже в не самом сильном коллективе: спустя несколько месяцев форвард перешел в «Новогиреево» - одну из лучших московских команд начала прошлого века.

Виртуозная техника вкупе с убойной силы ударом помогли Павлу наколотить немало го­лов в первом же сезоне. Еще до революции у левого инсайда появились персональные бо­лельщики, ходившие исключительно «на Канунникова». Газетчики же в редком отчете о матче с участием «Новогиреева» не захлебывались от восторга по поводу гола или дриблинга пресненца.

В общем, карьера шла по нарастающей. Но грянул октябрь 17-го, в один миг перевернувший уклад жизни москвичей. В первые месяцы при новой власти людям было не до футбола. Когда же весной 1918 года шок от революционных потрясений стал проходить, выяснилось, что «Новогиреево» стоит на грани распада. Это заставило Канунникова принять приглашение КФС, где, впрочем, он выступал недолго.

Поговорка «Мир тесен» применима и к футболу. Игроки разных московских команд нередко встречались в компаниях общих знакомых. Судьба не могла не свести Канунникова с уроженцами Пресни братьями Артемьевыми. Они быстро подружились, и когда Артемьевы решили построить свое поле, Канунников горячо поддержал их, приняв активное участие в возведении арены для «Красной Пресни». Разве мог он после этого не надеть пресненскую футболку?

Незаурядный форвард был кумиром не только москвичей -молва о нем прокатилась по всей стране. «Мы безмерно счастливы приветствовать в своем городе команду, в которой выступает знаменитый Павел Канунников, - писала еще в 1922 году одесская газета. - Каждый одессит много слышал о его игре, а теперь увидел своими глазами. Да, мастерство великолепное».

Вполне понятно, что нападающего не обошли вниманием тренеры сборной РСФСР, а затем и Советского Союза. Именно в матче за главную команду страны Канунников получил травму, едва не поставившую крест на карьере. В 1927 году в товарищеском матче в Риге его сбили, и он неудачно упал на вытянутую руку, вывихнув плечо. В советской России специалистов высокого класса по спортивной травме в ту пору не было. И тогда родилось беспрецедентное решение направить Канунникова на лечение в Германию за государственный счет.

Берлинские доктора сделали, казалось бы, невозможное, вер­нув футболиста в строй. Однако повреждение оказалось настолько серьезным, что форварду запретили играть без специального бандажа. Павел Александрович еще несколько лет выходил на поле в составах «Пищевиков» и КОРа (прообраза «Локомотива») и, превозмогая боль, забивал, забивал, забивал...

Большой спорт Канунников оставил в 30 лет. Но с любимой игрой не порвал - долгие годы проработал в футбольном отделе ВЦСПС, занимался вопросами спортивной торговли, был дирек­тором стадиона «Красная Пресня».