Жил-был 17-летний парнишка. Спокойно готовился к чемпионату-92 в спартаковском дубле. За сутки до стартово­го матча против «Крыльев Советов» пришел домой и...
- Тебе звонили из «Спартака», просили связаться, - таки­ми словами встретила его мама.

Звонок в Тарасовку. Голос Романцева. «Ты почему не на базе?» - «А мне никто не сказал, что я под основой». - «Ты не под основой, ты - в основе!» Если бы красно-белые успели за­явить опытных Касумова и Татаркина, а Радченко не был тя­жело травмирован, кто знает, как бы сложилась судьба Воло­ди...

Вечером после разговора с Романцевым Бесчастных до Тарасовки так и не доехал. Пока добирался до Ярославского вокзала, ушла последняя электричка. Сама судьба, казалось, противится его дебюту в «Спартаке». Но когда вернулся до­мой и перезвонил главному тренеру, тот успокоил: «Ложись спать и приезжай с утра».

Потом была разминка в ЛФК ЦСКА и порванные тапоч­ки, которые пришлось срочно менять. Удивление несведущей публики. И - стремительное признание. 6-я минута, на которой Бесчастных головой открыл счет и тем самым вошел в историю - первый гол «Спартака» из 683 в десяти российских первенствах! На 50-й минуте юниор, три дня спустя отметивший совершеннолетие, забил снова и вскоре под овации трибун был заменен на Александра Каратаева.

В мае того же 92-го Бесчастных вошел в историю еще раз. Два гола в ворота ЦСКА в финале последнего Кубка Союза навечно подарили «Спартаку» хрустальный приз с фигуркой футболиста на вершине.

Два с половиной спартаковских сезона, предшествовавших отъезду в «Вердер», Бесчастных закончил с впечатляющим показателем - 35 мячей в 62 матчах. Но тогда, в середине 94-го, никто бы не осмелился дать аршинный заголовок, украсивший обложку футбольного приложения к «Спорт-Экспрессу» в октябре 2001-го: «Наследник Иванова и Стрельцова». Никому не было дано знать, что спустя семь лет он станет пятым в списке бомбардиров сборной всех времен. Уступая лишь два гола Стрельцову, три - Иванову и шесть - Протасову.

Из семи лет за границей у Бесчастных удачно сложился лишь первый - в «Вердере» при Отто Рехагеле. Но потом пришел голландский тренер Де Мое - и началась черная полоса. В испанском «Расинге» мало что изменилось, а закончилось совсем плохо: зимой 2001-го, в последний день дозаявочной кампании, Владимира исключили из заявки клуба. Куда-либо перейти было уже невозможно. Удар - страшный.

Когда в июле 2001-го Бесчастных подписал контракт со «Спартаком», мало кто надеялся на триумфальное возвращение. Печальные примеры Радимова и К0 побуждали многих относиться к возвращенцам настороженно. Но был психологический нюанс, который заставлял верить, что Владимир въедет в российское футбольное царство на белом коне. Нюанс этот - в отношениях Бесчастных и Романцева.

Тренер, открывший форварда для большого футбола, безгранично доверял ему, даже вопреки логике. Когда Владимир возвращался в «Спартак», вдруг вспомнилось, что он забил не только первый гол команды в чемпионатах России, но и первый гол сборной

Романцева - австрийцам в 94-м. Более того, 15 мячей из 18, проведенных к тому моменту в составе национальной команды, влетели в чужие ворота именно в романцевский период. При том, что играл он в сборной и при Садырине, и при Игнатьеве, и при Бышовце!

Свидетелям проводов 20-летнего форварда в Германию, которые тот устроил в ресторане «Метрополь», не могли не запомниться его объятия с тренером. И в критический для игрока период Романцев подставил плечо Бесчастных, выпустив на замену в Белграде. В благодарность нападающий без клуба в красивейшем полете забил решающий мяч в отборочном цикле ЧМ-2002. А позже признался: «Если бы не Романцев, меня как футболиста сейчас бы вообще не было». Доверие он продолжил оправдывать и вернувшись в «Спартак». Наверное, только к одному игроку в провальной Лиге чемпи-онов-2001 у Романцева не могло быть претензий. Бесчастных бился, как лев, - и упрямо не поддавался общекомандному унынию. А заодно забил еще пять мячей за сборную - включая третий в ворота Швейцарии, который будут вспоминать спустя десятилетия. Гола головой «с петлей на шее» - соперником, вцепившимся его автору в горло, - наш футбол, даже самых овеянных легендами времен, кажется, еще не знал. В те потрясающие мгновения вспомнились слова, сказанные 19-летним Бесчастных в 1993 году: «Я не умею падать. Мне и отец, и Николай Ковылин в ФШМ, и Виктор Зернов в дубле «Спартака» втолковывали: если защитники увидят, что при первом удобном случае падаю, они поймут: я их боюсь. И сотрут в порошок».

В завершение - еще одна фраза Бесчастных: «Я буду играть с полной отдачей, даже если на стадион придут два болельщика».